С приближением президентских выборов 2016 года в США эксперты и активисты неустанно обсуждают, как заинтересовать миллениалов политикой, постоянно подчёркивая их особый характер [прим. пер.: миллениалы - широчайше распространённое в политических СМИ Америки определение поколения Y, выросшего на стыке тысячелетий.] . Но ведь именно эта тенденция разбивать электорат на отдельные поколения изначально оттолкнула молодёжь от политики.

В XIX веке дети, молодёжь и взрослые свободно общались друг с другом на шумных предвыборных митингах, собранные святой троицей выпивки, мяса и костра. Старшие сограждане объясняли молодым политическое устройство и там самым обеспечивали самую высокую явку в истории США. "Именно старший товарищ", замечали республиканцы, агитировавшие в бильярдных и салунах 1880-х, "лучше всего вовлекает младшего товарища" в политику.

Но в прошлом веке американская культура изолировала "младшего товарища". В учёбе, работе и отдыхе их отрезали, убедив, что понимают их лишь сверстники. Одновременно с этим интерес молодёжи к политике сгинул.

Это не совпадение. Разрыв поколений осложнил для американцев поддержание постоянной заинтересованности населения в политике, которая когда-то волновала умы и мальчишек-посыльных, и маленьких доярок.

Неизбежная трудность с агитацией молодёжи состоит в том, что та вырастает. Вот почему завоевать их голоса так сложно и требует иного подхода по сравнению с другими слоями. Есть очень маленький период времени, чтобы провести связи, развить убеждения или поднять лидеров. С такой текучкой к моменту, когда молодое поколение удаётся политически организовать, оно уже перестаёт быть молодым.

В XIX веке старшие американцы старались передать свои взгляды младшим друзьям, родственникам и избирателям. В сотнях дневников, тысячах писем и десятках тысяч газетных заметок, сохранённых в архивах по всей стране, видно, как политики следуют изречению Авраама Линкольна, что политическая кампания побеждает "воодушевлением проницательных мальчишек", и агитируют молодёжь везде от школ до салунов. Родители растили детей быть "прирождённым вигом" или жить по принципу "я демократ, как мой отец". [Прим. пер.: Партия вигов - крупная политическая партия в США середины XIX века, оппонент республиканской партии.]

Всё начиналось с семейного очага. Женщины предпочитали равномерно распределять беременности на протяжении десятков лет, так что у многих детей были гораздо более старшие братья и сёстры, посвящавшие их в принципы своей партии. Сьюзан Бредфорд, 14-летняя флоридская девчушка, наполняла свой дневник пересказами межвозрастных дебатов за семейным столом о выборах 1860 года. Даже её 9-летняя кузина Мэтти, убеждённая сторонница Вигов, "трясла золотистыми кудряшками и морщила носик", возмущаясь, что кое-кто из родни распевает демократические песни.

Палитра возрастов среди сторонников партии играла наибольшую роль в жизни бедной молодёжи. Представьте Позолоченный век, злополучный Восьмой район Бостона [прим. пер: Позолоченный век - эпоха быстрого экономического и демографического роста в США после гражданской войны, сформировавшая современное лицо страны.]. Лохматые ирландские и еврейские мальчишки ошиваются около табачной лавочки Однорукого Пита, заодно перенимая "правду о политике" у старших. Полвека последовательные волны молодых иммигрантов продолжали владеть бостонской Демократической партией исключительно благодаря этой преемственности.

Общественные институты Америки вынуждали поколения общаться. В деревенских школах, где преподавание велось всем ученикам сразу, 8-летние мальчишки и 14-летние девушки слышали, как старшие учащиеся за 20 распевают партийные лозунги. Подобное общение, как написал учитель из Иллиноиса в 1860, показало себя "гением республиканского правительства, благодаря которому все мальчики и девочки от мала до велика чувствуют себя лично вовлечёнными".

Политические клубы также помогали объединять людей разных возрастов. Эти шумные сборища шествовали по американским городкам за полночь, размахивая факелами, выкрикивая слоганы и вдохновляя избирателей (и заодно пополняя свои громогласные ряды). Большинство участников таких клубов были подростками и молодёжью, но не обходилось и без ветеранов, распивающих эль и разъясняющих, как лучше всего подорвать марш политических оппонентов.

Чем больше общались разные возраста, тем больше политически вовлечённой была молодёжь. Несмотря на все недостатки демократии в XIX веке, она потрясающе справлялась с задачей преемственности политической культуры.

Однако в конце века возникло новое течение психологии, преподавания и реформации, согласно которому "поколения должны быть отделены". Семьи стали заводить меньше детей и не делать особого промежутка между беременностями, из-за чего возникла чёткая граница поколений. Разделение на младшую, среднюю и старшую школу, снижение детского труда и целая отдельная сфера развлечений для молодёжи - от велосипедов до детских кинотеатров и танцевальных клубов - позволяли молодым выработать обособленные группы по возрасту. Даже лексика стала более подчёркивать возраст. Примерно в 1900 году употребление слов "молодой" и "старый" в американских текстах достигло рекордной отметки.

В 1909 году реформатор Джейн Аддамс волновалась, что демократия "больше не волнует умы американской молодёжи". Она утверждала, что "никогда ранее отрада молодых и зрелых не была настолько разделена", и это душило общность интереса к общественной жизни.

Политические агитаторы тоже с ужасом это осознали. Отчаянно пытаясь удержать молодых сторонников, основные партии создавали молодёжные клубы, предназначенные завербовать "безбородых юношей и мальчишек". Но без общения возрастов эти организации были обречены на провал, и в начале XX века явка среди впервые голосующих упала более чем вдвое, согласно историку Полу Клеппнеру.

Исследования обычно разделяют XX век на последовательность отчётливых поколений: потерянное поколение, величайшее поколение, молчаливое поколение, бейби-бумеры, поколение X и, наконец, миллениалы. С появлением каждого нового поколения историки придумывали свой термин, обозначающий молодых. В ранних 1900-х психологи предпочитали общему слову "молодёжь" другое название - "подростки", подчёркивая переходность этой стадии, во время которой следует оберегать неокрепший ум. После Второй мировой возник термин "тинейджер", основанный на идее, что это не стадия, а отдельная культура со своими рыночными особенностями.

Частота использования самого слова "поколение" в американских текстах в течение века всё росла. Если слова "подросток" и "тинейджер" имели пик популярности, то поколения стали постоянным понятием.

Разрыв между американскими возрастными группами мешал молодым людям участвовать во взрослой политике. На два периода, когда американцы больше всего зацикливались на различиях поколений - с 1900 по 1929 и с 1964 по 1980 - также приходится глубокое проседание явки. Моменты политического ажиотажа, например, во время нового курса Рузвельта, обычно предшествовали падению политической вовлечённости. Проблема в том, что насколько бы современники ни увлекались политикой, им просто не удавалось передать свою страсть следующему поколению.

Бейби-бумеры хуже всех справились с тем, чтобы перенять заветы старших, равно как и обучить младших. На пике разговоров о "разрыве поколений" в 1972 году явка среди избирателей 18-29 лет начала своё пике по сравнению с явкой тех, кому за 30. Это пике продлится ещё десятки лет. Поколение Х продолжило эту тенденцию в 1990-х, а вот миллениалы смогли немного улучшить показатель в 2004.

Миллионы добросовестных активистов работают не покладая рук, чтобы прилечь злополучных миленниалов на избирательные участки в ноябре. И определённые результаты были достигнуты. Но они имеют дело уже с последними миллениалами: эти президентские выборы будут последними, где самые молодые избиратели родились до 2000. Если агитаторы продолжат думать о политике исключительно терминами поколений, через четыре года им придётся начинать с начала.

Поколения действительно играют важную роль в американской политике, давая непохожим людям чувство общности. Но это также и проблема: объединяя поколение, мы изолируем его, давя на корню юную любознательность. В политике, да и в жизни, общение разных возрастных групп имеет огромное влияние, которое часто упускают в разрозненном современном мире - а ведь именно благодаря нему школьные потасовки и обеденные дебаты служили когда-то осью демократии.

Через несколько месяцев эти выборы пройдут и закончатся, однако каждый пришедший впервые избиратель окажет влияние на грядущие десятилетия. 18-летний, бросающий в урну свой первый бюллетель, сможет поучаствовать в следующих 15-18 выборах, причём некоторые зададут курс страны в XXII веке.

Так что забудьте о поколениях. Хватит рассуждать о миллениалах. Стереть возрастные границы - вот что необходимо для жизнеспособности американской демократии.

(Jon Grinspan)