Другие рассказы

Викинги в Винланде

Тысячный год нашей эры оставил любопытный след в истории. Европа встретила его смертным ужасом: прошло десять веков с рождения Христа и, по всеобщему убеждению, наступил год конца света. Пророчества не объясняли, погибнет ли мир в огне, под водой или от другого бедствия, но что это меняло? Близился конец всего. Каждый готовился как мог.

Некоторые устремились в церкви; другие - в трактиры. В первых звучали молитвы, а во вторых - пьяная какофония, и буйство грешников ни в чём не отставало от исступления благочестивцев. Кто-то приводил дела в порядок; другие - просаживали богатства в кутеже, пока ещё могли. Многие раздавали нажитое, чтобы, освободившись от бремени, застолбить место на Небесах - ничуть не задумываясь о судьбе новых хозяев имущества.

То была эпоха невежества и суеверий. Мысли о грядущем поглотили умы христиан. Однако год истёк, но мир не вспыхнул, не потонул и не обрушился, а встретил весну свежей зеленью. Уныние уступило место надежде, мольбы - праздности. Люди вернули себе рассудок, а за ним не заставили себя ждать тяжбы по возвращению безрассудно розданных накоплений.

Однако год оказался примечателен не только апокалиптическим переполохом. Мир не канул - а вырос, поскольку именно тогда на далёкий континент за Атлантикой впервые ступила нога европейца. Это рассказ о первом открытии Америки.

Осенью 1000 года, далеко от охваченной страхом Европы, по неизведанным волнам скользило маленькое причудливое судно - кнорр. Квадратный парус отчаянно выгибался под натиском бушующих ветров, решивших, казалось, перевернуть корабль и разбить его о громады волн.

То была экспедиция викингов - сурового и бесстрашного северного народа, грозившего южным берегам Европы из своих портов в Дании и Норвегии. Но теперь их барки устремились на запад, к неведомым берегам.

Каков из себя кнорр? Он невелик и проворен, как раз для исследования морских просторов в поисках новых земель. Его пятидесятифутовый профиль похож на изогнутый лук, поставленный на воду. Пожалуй, в чём-то он подобен огромному каноэ. На носу красуется искусно вырезанный дракон, позолоченный и сияющий в лучах солнца. На фальшбортах укреплена сплошная линия ярко раскрашенных круглых щитов, будто бдительные глаза корабля. Между ними - два ряда кочетов для могучих вёсел, заслуживших кноррам прозвище "морских бегунов" - так быстро рассекали морскую гладь суда викингов. Но сейчас вёсла были убраны внутрь и сложены на днище

(рис.) Корабли викингов в открытом море.

Со специального возвышения у носа вглядывался в даль сам капитан судна - могучий человек, которому не смели перечить даже самые дерзкие. Прочная кольчуга защищала его грудь, на бедре в богатых ножнах висел длинный меч с рукоятью из позолоченной бронзы. На голове сиял шлем в форме волчьей морды с развернутой пастью, полной острых зубов. В дали, на горизонте, виднелась полоска земли - неведомый берег, возможно, принадлежащий воинственному племени. Однако предусмотрительный капитан был готов, снарядив своих людей для битвы.

Прямо под скамьями гребцов, где расселась верная команда, лежало их вооружение - копья, топоры, луки и пращи. Экипаж был одет в подпоясанные холщовые штаны, плотные шерстяные рубахи синего, красного и бурого цветов, железные шлемы, не скрывающие струящихся волос воинов, и перевязи с кожаными ножнами. Их суровые выражения лиц были подчёркнуты густыми усами и бородами. Многие украсили свой лоб золотым обручем.

Их было тридцать пять, пустившихся в опасную экспедицию по неизведанной Атлантике. Команду вёл вперёд Лейф, сын Эрика Рыжего - закалённого в крови первооткрывателя Гренландии. Эрик заслужил изгнание из Норвегии, в гневе убив много человек. Он направился в Исландию, но и там вспыльчивость сослужила ему дурную службу, повторно принудив к бегству. Снарядив корабль, Эрик отважно устремился на запад и в 982 году открыл берег, куда ещё не ступала нога европейца. Он назвал новое место Гренландией - "Зелёной землёй" - надеясь манящей картиной прилечь переселенцев.

Так и произошло. Эрик вернулся в Исландию, чтобы рассказать о новой земле, и уже в 985 году отправился с флотом в двадцать пять кораблей - и то было только начало освоения. Позже среди экспедиций, пустившихся к берегу Гренландии, оказался юный викинг Бьярни. Его корабль попал в туман, и северо-восточный штормовой ветер сбил судно с курса далеко на юг. Когда туман рассеялся, взволнованный экипаж увидел сушу - просторные лесистые равнины, совершенно не похожие на ледяные скалы искомого берега.

"Та ли это земля, куда мы должны попасть?" - спросили викинги.

"Нет", - ответил Бьярни, - "Мне объяснили, что край Гренландии встретит нас нескончаемым ледником."

"После шторма любой берег хорош, чтобы сойти и отдохнуть."

"И всё же мы не станем задерживаться. Мой отец отплыл с Эриком, и я не собираюсь медлить на пути следом."

Викинги снова отошли в открытое море, и на этот раз удача была на их стороне: ветер семь дней гнал судно в нужном направлении. На горизонте появились заледенелые берега, и вскоре экспедиция вошла именно в тот порт, где решил обосноваться отец Бьярни.

Так Бьярни взглянул, но не ступил на берега Нового Света. Слава первооткрывателя осталась другим смельчакам. Примерно в 995 году Бьярни посетил Норвегию, где его рассказ о неведомой земле взволновал многих морских волков. И больше всех он захватил Лейфа, старшего сына Эрика Рыжего. Викинг поклялся найти и исследовать далёкий край, мелькнувший Бьярни.

Но Лейфа манил не только брошенный судьбой вызов. Много лет назад, при изгнании Эрика, Норвегия была языческой страной. Но Лейф пришвартовался уже к христианской Норвегии. Во всяком случае её король, Олаф Трюггвасон, был христианином и пожелал обратить именитого гостя в свою веру. Лейф без раздумий согласился - не так уж крепко северные варвары держались за веру своих предков. Когда покрестили Лейфа и всех его соратников, вера стала самым ценным грузом при возвращении в Гренландию. Так христианство впервые пересекло морскую гладь. Теперь же оно странствовало новым южным маршрутом.

Корабль, на котором отплыл Лейф, раньше принадлежал Бьярни. Возможно, викинг надеялся, что приобретённое судно сможет вернее преодолеть путь, которым однажды уже ходило. Вместе с Лейфом собирался отправиться и Эрик - постаревший, но вновь захваченный духом первооткрывателей. Он уже подарил миру Гренландию и жаждал повторить триумф. Однако на пути в порт его конь споткнулся, и суеверный викинг, человек своего времени, увидел в том недобрый знак.

"Похоже, мне суждено остаться первооткрывателем лишь этой земли, ставшей нам домом", - сказал он, - "Я более не покину её пределов и здесь встречу конец." - с этими словами Эрик развернул коня и отправился домой.

А остальные пустились вперёд, навстречу южным штормам, затаив дыхание в надежде увидеть заветную полоску суши.

В конце концов на горизонте появилась земля, но какая: серая, гористая и морозная. Викинги узнали в ней мрачный остров, описанный Бьярни. Корабль пристал к пустому берегу, усеянному шершавыми плоскими камнями, в холодной тени заснеженных гор.

"Это не та суша, к которой мы отправились", - сказал Лейф, - "Но мы не поступим как Бьярни, не решившийся даже ступить на берег. Я нареку эту землю Хеллуланд." - что значило "земля широких камней".

Воодушевлённые викинги снова подняли паруса. Спустя определённое время вновь прозвучало торжествующее "Земля!". Теперь драконьеголовое судно скользило к длинному пологому берегу, покрытому белым песком и переходящему в густой лес.

"Сей край станет называться Маркланд [лесная земля]", - возвестил Лейф, - "Наверняка это и есть суша, которую нашёл Бьярни. Мы же не побоимся ступить на её."

Они высадились, но не задержались надолго. Вскоре они снова отчалили и двое суток плыли в открытом море. Наконец они увидели остров, отделённый от континента широким заливом. Корабль устремился вглубь по заливу, пока не достиг устья реки. Викинги спустили на воду шлюпку и отправились исследовать земли вверх по течению. Они не проплыли далеко, прежде чем вошли в озеро. Тогда Лейф отдал приказ бросить якорь, ознаменовав прибытие первой экспедиции во внутренние воды Нового Света.

Не медля, экипаж сошёл на сушу и погрузился в изобилие открытого ими края. Река и озеро бурлили жирным лососем - вопрос пропитания был немедленно закрыт. Погода стояла тёплая, куда приятнее привычных викингам промозглых берегов. Несмотря на холодное время года, трава почти не пожухла, а значит, скот мог пастись круглогодично. Увиденное настолько понравилось мореходам, что Лейф укрепился в решении перезимовать здесь и изучить окружающий мир насколько возможно.

Первое время воины спали в кожаных спальных мешках в укрытии палаток, но обилие древесины позволило умелым мореходам без труда возвести дома, подходящие для зимовки.

Пока что земля казалась необитаемой. Было похоже, что сюда никогда не ступала нога человека. Но Лейф сохранял осторожность. Он запретил команде разделяться, пока не был завершён городок. Затем он разделил всех на два отряда - одному назначил охранять поселение и судно, а другую отправил исследовать континент.

"Но смотрите!" - предупредил он, - "Не стоит рисковать зря, не зная, что нас может подстерегать. Удаляйтесь лишь настолько, чтобы вечером вернуться, и держитесь друг друга."

День за днём продолжались вылазки во все концы окружающего леса, и каждый вечер первопроходцы приносили чудесные истории или плоды новой земли.

Но как-то вечером один из разведчиков не вернулся. То ли он ослушался указания Лейфа, то ли стал жертвой неведомой опасности... Как бы то ни было, это был Тиркир - мореход южного, германского происхождения, долгие годы живший с Эриком и назначенный воспитателем Лейфа. Из себя Тиркир был невысок, бледен, с нависающим лбом, мелкими чертами лица и бегающими глазками, но то был человек большого мастерства.

Узнав о том, Лейф нещадно отчитал разведчиков и заставил двенадцать провинившихся присоединиться к нему в немедленном поиске. Но только они направились к лесу, как оттуда вышел Тиркир, и отнюдь не павший духом - напротив, его лицо светилось радостью.

"Почему же?!", - воскликнув Лейф, - "Почему же ты опоздал, отче? Зачем ты покинул отряд?"

Тиркир начал бегло рассказывать, выпучив глаза и показывая в лицах, но его слова звучали на родном германском, непонятном викингам. Похоже, радость совершенно выбила из него северную речь. Стало ясно, что бедствия обошли Тиркира стороной и даже наоборот - он совершил некое замечательное открытие. Хотя викингам пришлось подождать, прежде чем разумение вернулось к торжествующему германцу.

"Я зашёл не сильно дальше остальных", - наконец объяснил он на общем языке, - "И опоздал не зря, ведь принёс хорошие новости."

"Какие же?"

"Я нашёл кое-что удивительное - виноградные лозы!", - и он открыл пригорошню фиолетовых ягод, - "На моей родине выращивают много винограда. И эта земля тоже его родит! Вот что я вам принёс!"

Воспоминания о детстве временно лишили его всякого понятия о скандинавском языке. Он не видел виноград долгие годы, и зрелище будто вернуло его в прошлое. Но остальные поначалу не прониклись открытием. Утром викинги направились посмотреть на место, найденное Тиркиром, и он охотно показал тугие разросшиеся лозы, усеянные крупными ягодами. Те мгновенно пришлись по вкусу викингам.

"Что за замечательная находка!" - объявил Лейф, - "Мы повезём эти удивительные плоды на север. Нам предстоят две задачи: сначала мы соберём груз винограда, а затем нарубим древесины. Эти два дара покажут, какой замечательный край мы нашли. Я даю ему новое имя: теперь он будет известен как Винланд, земля винограда и вина."

После этого летопись не приводит любопытных событий. Тёплая зима уступила место весне, и мореходы отплыли в Гренландию с грузом древесины, столь ценной на их скалистых берегах, и полной шлюпкой высушенного винограда.

Таков сказ о первом открытии Америки согласно северным сагам. Первооткрыватель после тех событий заслужил прозвище Лейф Счастливый. Больше он не бывал в Винланде, поскольку следующей зимой скончался его отец, и Лейф унаследовал ложе Гренландии.

Но не в северном характере так просто оставить неизведанный континент, отделяемый лишь горизонтом. Торвальд, отважный брат Эрика, вознамерился собственными глазами увидеть чудеса Винланда. Весной 1002 года он с тридцатью товарищами поднял парус всё того же знаменитого корабля, на котором пересекли океан Бьярни и Лейф. К сожалению, предания не сохранили имени этого великолепного судна.

Направившись на юг, Торвальд в ожидаемый срок достиг озера, на берегах которого перезимовала экспедиция Лейфа. Команда провела зиму в том же нетронутом поселении, посвятив время отлову и сушке изысканного лосося, которыми полнились местные воды. Весной они снова встали под паруса и исследовали береговую линию далеко на юг. Насколько далеко - неизвестно, поскольку летопись указывает лишь, что всюду они видели белёсый песок пляжа и бескрайние леса за ним. Как и Лейф, они не встретили ни души.

Затем викинги вернулись в Винланд и снова перезимовали там. Весна встретила их нежной зеленью, знаменуя новый путь. Но слишком долго удача сопутствовала мореходам. В этот раз судно было отброшено налетевшим штормом и лишилось киля на мелководье. Команда соорудила новый киль, а старый укрепило вертикально на берегу.

"Это место станет называться Киль-ар-несс [мыс Киля]", - объявил Торвальд.

Когда они снова вышли в море, то прибыли на такой дивный берег, что взгляд Торвальда невольно смягчился.

"Что за земля! Здесь будет мой дом," - решил он, не представляя ещё мрачную правдивость своих слов.

Именно здесь впервые в летописи о скандинавских первопроходцах упоминаются коренные жители - скрёлинги, как назвали их северяне. Обогнув полюбившийся Торвальду мыс, мореходы высадились исследовать сушу. Но по возвращении они заметили три канвы на песке, будто на берег вытащили три лодки. И действительно, пройдя по следу некоторое время, викинги увидели три каноэ из шкур, положенные дном кверху. Собравшись вокруг каждого и перевернув их, исследователи обнаружили девять скрывающихся мужчин!

Конечно же, немедленно взыграла воинственность скандинавов, и воины достали мечи. Из девятерых прятавшихся только одному удалось спастись. Остальные же навсегда остались лежать на песке.

Мореходы совершили непростительную ошибку. Разумно было бы либо держать мечи в ножнах, либо убить всех врагов. Но самоуверенные и уставшие, викинги заночевали на берегу и вскоре заснули.

Их спасло чудо. Неизвестный голос разбудил их, закричав:

"Проснись, Торвальд! Буди людей, если вам дорога жизнь! Скорее погружайтесь на корабль и отплывайте, пока вас не настигло отмщение!"

Вскочив и озираясь, викинги стали спрашивать друг друга, кто разбудил отряд. Но времени на ответ не было. Из леса внезапно хлынули свирепые аборигены, разъярённые рассказом своего товарища, и с криками кинулись на мореходов. Скандинавы бросились к лодками и стали грести изо всех сил. Но море уже пенилось от каноэ, а воздух потемнел от стрел.

Тогда воинственные северяне взялись за луки, пращи и копья, убив сразу так много врагов, что остаток бросился наутёк. Но месть аборигенов всё же свершилась. Стрела проскользнула между бортом и краем щита, поразив Торвальда в бок так глубоко, что её нельзя было вытащить, не оборвав жизни воина.

"Мой час пришёл", - сказал умирающий капитан, - "Поспешите назад, в Гренландию. А меня отнесите к тому безмятежному месту, которое я решил сделать домом. Похоже, моими устами глаголила истина, и остаток дней я проведу там. Там же и похороните меня, поставив кресты у головы и у ног. Я нарекаю это место Кросанесом [мысом Креста]".

Скорбящий экипаж выполнил последнее желание предводителя, который успел лишь последний раз бросить взгляд на полюбившееся место. Они похоронили его как было наказано и отплыли к городку Лейфа в Винланде, где часть команды оставалась на сборы винограда. Собравшись, викинги решили перезимовать и весной выполнить наставление Торвальда, вернувшись в Гренландию. Как задумали, так и сделали, забрав груз лоз и сушёного винограда. К исходу года они достигли Эриксфьорда и рассказали Лейфу о своём путешествии и судьбе его брата.

Остаток сказа о скандинавских первопроходцах следует изложить кратко. Следующим к заморскому берегу отправился Торстейн, третий сын Эрика Рыжего. Однако он не смог покорить маршрут и пристал к восточному берегу Гренландии, где погиб, а его жена Гудрид вернулась на родину одна. Саги гласят, что её красота могла поспорить лишь с её мудростью и благоразумием.

В 1006 году в Гренландию прибыл благородный исландец Торфинн. Той же зимой он взял в жёны Гудрид и так породнился с семейством Эрика Рыжего. Вскоре он продолжил и фамильную традицию первооткрывательства. В 1007 он с флотом из трёх кораблей отплыл к Винланду. Там он пробыл три года, вовсю имея дела с местными: то торгуя с ними пушниной, то непримиримо воюя. Там же, в Винланде, родился сын Торфинна и Гудрид - первое белое дитя Америки. Имя его было Снорри Торфиннсон, и он дал начало славному роду, отметившемуся в истории Исландии и Дании. В наше время его последний потомок - знаменитый Торвальдсен, величайший скульптор девятнадцатого века.

Саги описывают нам аборигенов следующим образом: "Смуглые кожей, низкорослые и дикие видом, с беспорядочными волосами, большими глазами и широкими скулами". В сражениях между дикарями и исследователями кровь Эрика проявила себя в скандинавской женщине. Когда местные загнали и грозились пленить Фрейдис, дочь Эрика, та подобрала меч павшего гренландца и защитила себя так храбро, что аборигены побросались к каноэ и скорее уплыли.

Осталось рассказать последнюю историю. Весной 1010 года Торфинн отплыл на север с двумя оставшимися кораблями. Один в целости достиг Гренландии. Другой, под командованием Бьярни Гримольфсона, сбился с курса и начал тонуть, поскольку оказался изгрызен червями.

У судна была всего одна шлюпка, вмещающая только половину экипажа. Мореходы бросили жребий. Удача улыбнулась Бьярни. Но он слыл благородным человеком, способным на великие дела и самоотверженность. Среди тех, кому не посчастливилось вытянуть жребий, был молодой исландец, подопечный Бьярни. Юнец сокрушался о выпавшей судьбе.

"Спускайся в шлюпку", - позвал его великодушный викинг, - "Раз жизнь так мила тебе, я займу твоё место на тонущем корабле."

Итак, отважный капитан вернулся на борт, а объятый страхом за собственную жизнь юноша отплыл в шлюпке. Участь корабля была предрешена. Спасшиеся достигли земли и смогли рассказать эту историю. А оставшихся на корабле никто более не видел. Так погиб один из величайших героев.

Осталось сказать немногое, иначе пришлось бы пускаться в догадки и неясности. В 1011 году Фрейдис с мужем снова посетили Винланд, хотя уже не сделали новых открытий. Возможно, в последовавшие века туда отправлялись и другие экспедиции. Но со временем климат Гренладии похолодал. Ледники всё ширились. В конце концов колонии исчезли, а с ними - всякие маршруты к виноградному изобилию Винланда.

Сейчас уже нельзя сказать, где находилась эта земля виноградных лоз. Некоторые помещают её далеко на севере, за Лабрадором. Другие - на юге, в Новой Англии. Руническая летопись рассказывает лишь о земле мысов, островов, рек и лоз. По этому описанию, а также по упоминанию бескрайних лесов и благоприятных зимних пастбищ, мы соотносим Винланд с плодородными берегами Новой Англии. В таком случае корабль Бьярни и Лейфа с его воинственным экипажем на шесть веков опередил "Мейфлауер", принесший в Новую Англию набожную экспедицию первых пилигримов.