Мемуары бывшего раба

Глава IX. Беспокойные дни и бессонные ночи

Первое Рождество, встреченное в Алабаме, дало нам возможность глубже постичь настоящую жизнь народа. Первыми весточками праздника стали группы детей, стучащиеся в ночь на Рождество, требующие "Рождественских подарков! Рождественских подарков!". Между двумя и пятью часами утра, полагаю, к нам стучались около полста раз. На Юге эта традиция держится и по сей день.

В дни рабства по всему Югу бытовала традиция давать цветным отдых на Рождество на неделю или, зачастую, пока не догорит "йольское полено". Ожидалось, что мужчины напьются, да и многие женщины тоже. Мы обнаружили, что цветные жители Таскиги и его окрестностей бросали всю работу за день до Рождества, и им трудно было приняться хоть за какой-то труд раньше Нового года. Даже те, кто в прочие дни не потреблял крепкого алкоголя, считал подобающим свободно распивать его во время рождественской недели. Всюду царило шумное веселье, безудержная стрельба из ружей и пистолетов, взрывы пороха. Всякая торжественность праздника почти полностью терялась.

Во время этого первого Рождества я выехал из города, чтобы навестить обитателей одной из крупных плантаций. Попытки этих бедных и невежественных людей извлечь хоть какую-то радость из праздника, столь священного и любимого в остальной стране, казались жалкими. В одной хижине единственным признаком праздника была одинокая лента петард на пятерых детей, которую они тщательно поделили между собой. В другой хижине, где жило по крайней мере шестеро человек, всего-то и имелось, что имбирных пряников на десять центов, закупленных на прошлый день; в ещё одной семье - только несколько кусочков сахарного тростника; а в ещё одном доме - всего лишь кружка дешёвого, низкопробного виски, которую свободно распивали муж с женой, невзирая на тот факт, что муж был местным священником. В некоторых домах жильцы раздобыли яркие цветные карточки с рекламой и постарались нарядить ими жилище. В других бывало, что тот или иной член семьи купил себе подарок - пистолет. В большинстве случаев ничто в хижине не напоминало о пришествии Спасителя, кроме того, что люди бросали работу в полях и отдыхали дома. Ночью во время рождественской недели они устраивали так называемые "гулянья" в одной из хижин на плантации. Это подразумевало простонародные танцы, скорее всего также активное распитие виски, и зачастую - перестрелку или поножовщину.

Во время рождественских разъездов я встретил цветного старика, одного из нескончаемых местных священников. Он пытался доказать мне, что из жизнеописания Адама и Евы в Раю следует презрение Бога ко всякому труду и, следовательно, всякая работа есть грех. В поддержку этого он старался работать как можно меньше. На тот момент он выглядел совершенно счастливым, поскольку шла единственная неделя в году, когда, по его словам, человек жил свободно от греха.

В нашей школе мы всячески старались преподать учащимся смысл Рождества и как его полагается справлять. В этом мы в определённой степени преуспели, так что не побоюсь утверждать, что праздник обрёл новый смысл не только в наших непосредственных окрестностях, но и всюду, куда отправились наши ученики.

В настоящее время мне доставляет огромную радость видеть на Рождество и день Благодарения в Таскиги, как наши выпускники и учащиеся с добротой и самоотверженностью заботятся об окружающих, особенно тех, кому не повезло в жизни. Не так давно один из молодых людей потратил праздник, чтобы перестроить хижину беспомощной цветной женщины семидесяти пяти лет отроду. В другой раз, было дело, я упомянул в часовне, что один из наших беднейших студентов простудился и нуждается в плаще. На следующее утро к моему кабинету доставили три плаща для несчастного.

Я уже говорил о отношении белых людей городка и его окрестностей к нашей школе и об их готовности помогать. С самого начала я решил сделать школу подлинной частью общины, в которой она располагалась. Я посчитал важным, чтобы никто не мог воспринимать школу как нечто чуждое, сброшенное на местных жителей, за что они не несут ответственности и к чему не имеют интереса. Я заметил, что сам факт нашего сбора денег на покупку земли уже подтолкнул их к мысли, что это будет в значительном смысле их школа. Я подметил, что степень, в которой мы старались сделать наше заведение частью жизни общины в глазах белых людей и завоевать их дружбу, а не только расположение белых спонсоров из Бостона, а также наши старания сослужить подлинную службу всем жителям Таскиги - всё это пропорционально склоняло чашу весов в нашу пользу с точки зрения местных белых.

Возможно, мне здесь следует добавить один факт, который я надеюсь продемонстрировать позже - что, насколько мне известно, в настоящий момент школа Таскиги имеет наиболее сердечных и заботливых друзей именно среди белых жителей Таскиги, а также повсюду в Алабаме и на Юге. С самого начала я всегда советовал представителям нашего народа на Юге дружить искренне и по-человечески со всеми непосредственными соседями, будь они чёрными или белыми. Я также советовал им, если то не противоречит принципам, учитывать интересы местной общины и советоваться с друзьями в отношении голосований.

Работа по сбору денег на оплату фермы шла несколько месяцев без перерыва. Спустя три месяца денег стало достаточно, чтобы выплатить двести пятьдесят долларов займа генералу Маршалу, а ещё через два месяца набрались все пятьсот долларов, и нам передали документы на землю. Мы очень обрадовались. Поводом для радости было не только обретение наконец постоянного адреса для школы, но и тот факт, что основная часть денег для выплаты за участок проистекала от белых и цветных жителей Таскиги. Большая часть суммы поступила к нам благодаря фестивалям и концертам, а также благодаря малым частным пожертвованиям.

Нашим следующим направлением стала культивация участка, чтобы получать с него какой-то доход и в то же время обучить студентов основам сельского хозяйства. Все предприятия в Таскиги начинались с естественной, закономерной потребности развития поселения. Так же и мы начали с огорода, потому что нуждались в пропитании.

Кроме того, многие студенты вынуждены были посещать занятия не дольше пары недель за раз, потому что у них не хватало денег на оплату проживания. Так обозначилась наша вторая задача: установить какую-нибудь трудовую систему, доступную учащимся, чтобы помочь им заработать достаточно денег на возможность учиться все девять месяцев школьного года.

Первым животным, перешедшим в имущество школы, стала старая слепая кляча, которую пожертвовал нам один из белых жителей Таскиги. Возможно, здесь следует добавить, что в настоящее время у школы двести лошадей, жеребят, мулов, коров, телят и быков, а также около семиста свиней и большое поголовье овец и коз.

Количество учащихся постоянно росло - настолько, что едва мы расплатились за ферму и приступили к возделыванию участка, а также хоть как-то починили имеющиеся на территории хижины, то сразу стали думать о необходимости большого, основательного здания. Хорошенько рассмотрев данный вопрос, мы составили чертёж здания и посчитали его стоимость в шесть тысяч долларов. Сумма казалось колоссальной, но мы понимали, что без движения вперёд школу ждёт провал, а также что наши усилия мало к чему приведут, пока мы не достучимся до учащихся в их домашней жизни.

Один случай того времени особенно удивил и обрадовал меня. Когда по городу разнеслись вести, что мы планируем новое большое здание, то один белый южанин, управлявший лесопилкой в окрестностях Таскиги, явился ко мне и решительно предложил доставить всю необходимую древесину прямо на территорию школы без какой-либо предоплаты, довольствуясь лишь моим честным словом, что мы расплатимся как только сумеем. Я правдиво ответил, что на данный момент у нас нет ни доллара из необходимых денег. Несмотря на мои возражения, он продолжал настаивать на своём. Как только мы заполучили долю требуемой суммы, то согласились на его предложение.

Мисс Дэвидсон снова приступила к работе по сбору различных малых пожертвований на новое здание среди белого и цветного населения в Таскиги и в окрестностях. Пожалуй, мне никогда не встречалось сообщество людей столь обрадованных чем-либо, как цветная община Таскиги в предвкушении нового здания. Однажды на собрание по теме финансирования строительства приехал довоенного вида цветной старик, преодолев двенадцать миль, и привёз на телеге здоровенного хряка. Во время собрания он встал из толпы и сказал, что не способен дать денег, но недавно ему удалось вырастить двух великолепных хряков, и одного из них он передаёт нам на расходы по постройке здания. Он завершил свою речь словами: "Любой ниггер, хоть немного любящий свою расу или обладающий хотя бы толикой самоуважения, должен на следующее собрание привезти хряка." Многие члены общины также пожертвовали по несколько дней добровольного труда на строительство здания.

Заручившись всей возможной поддержкой в Таскиги, мисс Дэвидсон решила отправиться на Север за дополнительным финансированием. Несколько недель она встречалась с различными людьми, выступала в церквях, в воскресных школах и перед общественными организациями. Труд выдался непростой, и ей часто приходилось обнаруживать себя в неловких ситуациях. Нашу школу знали мало, и всё же мисс Дэвидсон вскоре удалось завоевать симпатии лучших представителей Севера.

Первый подарок с Севера пришёл от нью-йоркской дамы, которую мисс Дэвидсон встретила на корабле по пути на Север. Они разговорились, и северянка настолько прониклась нашим проектом в Таскиги, что ещё до расставания вручила мисс Дэвидсон чек на пятьдесят долларов. Как до, так и во время нашего брака мисс Дэвидсон продолжала работу по сбору средств на Севере и на Юге, вовлекая людей через личные встречи и переписку. И одновременно с этим она глубчайшим образом участвовала в жизни школы в Таскиги, будучи директриссой и учителем. Кроме того, она обучала пожилых людей в Таскиги и окрестностях, а также преподавала в воскресной школе. Она никогда не отличалась крепким здоровьем, но лишь тогда была счастлива, когда отдавала всю себя любимому делу. Часто к ночи, весь день отбегав со встречи на встречу, она уставала настолько, что не хватало сил раздеться. Одна дама из Бостона рассказала мне, что как-то раз вынужденно опоздала на назначенную с мисс Дэвидсон встречу и по приходу увидела ту крепко спящей на кресле.

Во время строительства нашего первого здания (которое мы назвали Портер-холл в честь мистера Портера из Бруклина, сделавшего щедрое пожертвование на его возведение) наша нужда в деньгах стала особенно острой. Я пообещал одному из наших кредиторов в установленную дату выплатить четыреста долларов. Утром того дня у нас не было ни доллара. В десять утра почтой пришёл чек от мисс Дэвидсон ровно на четыреста долларов. Я припоминаю не один подобный случай. Те четыреста долларов пожертвовали две дамы из Бостона. Два года спустя, когда дела в Таскиги вертелись ещё быстрее, и посреди сезона потребность в деньгах выросла настолько, что будущее представлялось мрачным и сомнительным, те же две дамы из Бостона прислали нам шесть тысяч долларов. Словами не описать наше удивление и воодушевление от такого подарка. Возможно, здесь следует добавить, что последующие четырнадцать лет наши две подруги присылали нам по шесть тысяч долларов ежегодно.

Как только мы закончили чертежи нового здания, учащиеся начали раскапывать землю под фундамент, работая после занятий. Они тогда не полностью переросли убеждение, будто работа руками является для них чем-то неподобающим, или, как выразился один ученик, они пришли сюда "учиться, а не работать". Однако постепенно я с удовольствием заметил, что идея труда находила всё больше понимания. Через несколько недель упорной работы фундамент был готов, и подошло время заложить краеугольный камень.

Если задуматься о том, что краеугольный камень закладывался в самом сердце Юга, в "чёрном поясе" - центре тех мест нашей стораны, которые были наиболее преданы рабству; что рабство отменили всего шестнадцать лет назад; что всего шестнадцать лет назад ни одного негра не дозволено было обучать академическим знаниями согласно закону и всеобщему убеждению - задумавшись обо всём этом, следует оценить исключительность сцены, развернувшейся в Таскиги тем весенним днём. Я считаю, мало где в мире подобное могло произойти.

Речь зачитал преподобный Уэдди Томпсон, заведующий образованием округа. Вокруг краеугольного камня собрались учителя, ученики, их родители и друзья, местные чиновники - последние были белыми - и все важные белые люди окрестностей, а также многие чёрные мужчины и женщины, которыми те же белые люди всего несколько лет назад располагали как собственностью. Представители обеих рас с нетерпением ждали своей очереди, чтобы почётно положить под камень тот или иной памятный предмет.

Пока здание строилось, нам пришлось пережить несколько очень тяжёлых месяцев. Сколько раз наши души стонали от долгов, которые нечем было оплатить. Возможно, никому, кто сам не прошёл через потуги строительства помещений и обеспечения школьного инвентаря, не зная при этом, откуда возьмутся на то деньги, не понять атмосферы нашего труда. Припоминаю, как в первый год в Таскиги я метался в кровати, не в силах заснуть, из-за беспокойства и неопределённости насчёт денег. Я знал, что мы во многом представляли собой эксперимент - проверку, способны ли негры организовать и администрировать крупное образовательное учреждение. Я знал, что наш провал подкосил бы саму расу. Я знал, что против нас существовало предубеждение. Я знал, что если бы белые принялись за такое предприятие, их успех бы подразумевался, но в нашем случае успеха никто не ожидал. Всё это тяжко давило на наши плечи с силой, казалось, полной тысячи фунтов на дюйм.

И всё же, несмотря на все наши затруднения и волнения, мне не случалось просить о помощи чёрного или белого, если в его или её силах было таковую оказать, чтобы этот человек не помог нам посильно в ответ. Более десятка раз, когда приходило время оплачивать счета общей суммой в сотни долларов, я просил у белых жителей Таскиги малые займы, часто набирая сумму по шести-семи различным заёмщикам, и так сводил концы с концами. С самого начала я намеревался поддерживать кредитоспособность школы; и это, без ложной скромности скажу, нам удавалось все эти годы.

Я навсегда запомнил совет, который мне дал мистер Джордж Кэмпбелл, белый господин, которого я уже упоминал ранее по тексту, ведь именно он попросил генерала Армстронга прислать меня в Таскиги. Вскоре после начала моей работы в Таскиги мистер Кэмпбел по-отечески сказал мне: "Вашингтон, всегда помните, что репутация есть капитал".

Однажды, когда мы нуждались в деньгах острее всего, я честно изложил нашу ситуацию генералу Армстронгу. Не медля, он выписал мне персональный чек на все деньги, накопленные им для себя лично. То был не единственный случай, когда генерал Армстронг помогал Таскиги подобным образом. Данный факт, как мне кажется, я обнародываю впервые.

Летом 1882, в конце первого года работы над школой, я женился на мисс Фанни Н. Смит из Молдена (Западная Вирджиния). Мы стали жить вместе в доме в Таскиги ранней осенью. Этот дом также приютил наших учителей, которых к тому времени стало четверо. Моя жена тоже окончила Хэмптон. Посвятив жизнь упорному и бессменному труду на благо школы, а также домашней работе, моя жена скончалась в мае 1884. За время нашего брака у нас родился один ребёнок: Порша М. Вашингтон.

С самого начала моя жена всецело была предана работе над школой и целиком разделяла все мои намерения и чаяния. Однако она умерла до того, как смогла увидеть школу, которую мы создали.